Новости Дня

Турецкий авторитарный лидер Реджеп Эрдоган набрасывается на «процентное лобби», обвиняя его в экономическом кризисе у себя в стране, диктатура Никарагуа мобилизуется против собственного народа, а социалистическая утопия Венесуэлы все глубже погружает ее в хаос. Удивительно, что на фоне всего этого мы очень часто слышим, что определяющим политическим сценарием нашего времени является «кризис демократии».

Следует признать: есть признаки того, что политические системы, основанные на принципах согласия, дают сбои и работают не совсем так, как должны. Речь, в частности, идет о росте экстремизма и антисемитизма в британской Лейбористской партии. О развале основ политической системы погрязшей в скандалах Бразилии. О твердом намерении Виктора Орбана создать в Венгрии «нелиберальную демократию», а также о деструктивных и вызывающих поляризацию в обществе шагах администрации Трампа. Если говорить в более широком плане, то, по данным Freedom House, с 2006 года состояние гражданских и политических свобод ухудшилось в 113 странах и улучшилось лишь в 62 странах.

Но неудачи и провалы в авторитарных государствах зачастую гораздо серьезнее, чем проблемы, волнующие профессиональных паникеров либерального Запада. В демократическом мире нет кризисов, сопоставимых с экономическим провалом в Иране, жуткими условиями в Сирии или потрясениями и неразберихой в Демократической Республике Конго, где мерам по ликвидации эпидемии лихорадки Эбола препятствуют вооруженные повстанческие группировки.

Даже Китай, который часто называют образцом нового авторитаризма, не выдерживает главного теста на эффективность управления. Китайские цензоры удаляют в интернете изображения Винни-Пуха - некоторые говорят, что этот медведь «с очень низким коэффициентом умственных способностей» имеет опасное и провокационное сходство с Си Цзиньпином. Но в том, что касается более важных вопросов, власти, судя по всему, парализованы.

Китайские лидеры знают, что их страна страдает от масштабного избыточного инвестирования в сферы строительства и производства, что ее рынок недвижимости - это пузырь, на фоне которого тюльпановая лихорадка в Голландии кажется весьма умеренной, что и обычный долг, и долг в теневой банковской системе слишком велики и растут слишком быстро. Но несмотря на то, что Компартия централизует власть и подавляет инакомыслие, в вопросах, касающихся затратной и сложной работы по переводу экономического развития Китая на устойчивые рельсы, она колеблется. Китайские власти пытаются решить некоторые из этих проблем, но часто отступают, когда проявляются отрицательные последствия реформ и влиятельные круги начинают оказывать сопротивление.

Ни Китай, ни другие крупные диктаторские режимы не предлагают модель, способную изменить мир так, как это делает на протяжении двух последних столетий либеральная демократия. Исламистская демократия Эрдогана является фикцией; боливарианский социализм Уго Чавеса приводит лишь к голоду и насилию. Саудиты принимают срочные меры по реформированию своей монархии, существующей на нефтедоллары, пока не произошло ее крушение, а Куба пожинает плоды своего социалистического проекта, потерпевшего историческое фиаско. XXI век - это эпоха многих событий, но только не «весны автократов».

Те, кого больше всего заботит демократия, как правило, основное внимание обращают на роль авторитарных государств (особенно России) в дестабилизации слабых демократий. РФ явно стремится продвигать свою злонамеренную повестку дня, используя сомнительные средства. И то, что ей удалось вызвать такую тревогу среди западных элит, свидетельствует о том, что ее старания были не совсем напрасными. Но уничтожить демократию за рубежом Путин не способен - так же, как не способен возродить застойную экономику России.

Уолтер МИД

The Wall Street Journal, США

(Материал печатается с сокращениями)