Новости Дня

Российский биатлонист Антон Шипулин рассказал о том, будто передвинул визит австрийской полиции на сборах в Обертиллиахе.
Полиция Австрии думает Шипулина и еще четырех российских биатлонистов в применении допинга на чемпионате мира-2017.

Антон Шипулин: «Я взялся расспрашивать – по какому предлогу приехали, о чем мы будем беседовать. Они мне рассказали всю ситуацию, какие деяния нас дожидаются отдаленнее, что они предъявляют.

Я взговорил, что без защитника я не буду вручать никаких свидетельств: я буду не в своей стороне, я не знаю здешнего законодательства, правил. Они взговорили: «Ага, это абсолютно верно, вы неизменно поступаете».

После чего мне демонстрировали документы, на основании каких все это было сделано. И в принципе сама полиция, сами люд, какие со мной водились, были больно милы со мной, больно важнецки водились.

Ни разу не проскользнула какого-то негативного тона между нами. Галантно, больно безмятежно. Я подмахнул документ, о том, что получил уведомление по предлогу расследования.

Самое антипатичное после таковских ситуаций – опускаются десницы, когда ты разумеешь, что опять возникло. Опять возникли маловразумительные политические игры, в каких маются спортсмены.

В былом году я пережил больно большенный стресс перед Олимпиадой. И сейчас, после того, будто я поговорил с полицией, опамятовалось осознание того, что повторяются те же истории.

Вновь разумеешь, что происходят антипатичные вещи, какие дотрагиваются тебя и сказываются на твоем имени твоей фамилии.
Причем с абсолютным пониманием, что ты ни в чем не грешен и тебе доводится оправдываться за то, что ты не совершал. Это больно бедственно эмоционально. Вновь пришлось побывать в подобный ситуации.

Оттого я и разумею Александра Логинова, может быть, будто никто иной. Я неимоверно горжусь, что он смог сконцентрироваться и показать важнецкий итог. Два раза в десятку после таковских ситуаций – он, безусловно, большенный молодчага и умница.

Полиция выканючивала не вручать это огласке СМИ, однако мы все знаем измерить, кто начальный взялся взводить шумиху. Не могу взговорить, важнецки это или ахово.

Однако информация ретировалась в СМИ и после этого 2 или 3 дня у меня раскалялся телефон, мне названивали журналисты, дружки, домашние, родичи. И я взялся болеть тот момент, какой был в былом году заново».