Новости Дня

После речи 35-летней Анны Тув в женевском Дворце Наций на сессии Совета по правам человека ООН зал был в шоке.

«Половина тела Кати»

За 2 недели до трагедии в с­емье родилась дочка Милана. 21 мая 2015 г. старшей Кате исполнилось 11 лет, родители подарили ей планшет. Девочка первый раз влюбилась и, не смотря на обстрелы, была счаст­лива. Гордость родителей, она знала иностранные языки, была отличницей.

Кати не стало через 5 дней.

26 мая Анна не забудет никогда. Они с мужем возились в огороде, заносили клетки с цыплятами в сарай, чтобы те не попали под обстрел. «Я последнюю клетку с цыплятами взяла – и тут грохот. Едва успела заскочить за порог и захлопнуть за собой дверь. Бомба попала между коридором и детской. Меня выбросило взрывной волной наружу. Очнулась от визга в ушах и запаха газа. Не могла открыть глаза. Прямо мне в лицо торчала перебитая газовая труба, я не могла отвернуться и пошевелиться». Из-под упавшей на неё двери помогли выбраться соседи. Анна слышала, как где-то рядом задыхается Захар, засыпанный землёй. «­Рядом у холодильника разорвался ещё один снаряд. Не помню, как смогла освободить Захара. Он сильно кричал и всё показывал на мою левую руку. Я не понимала, что с ней, мне совершенно не было больно. Смотрю – то, что осталось от руки, висит на одном лоскуте кожи. Перевязала руку колготками Захара, откопала Милану... А когда приехала скорая и меня начали выводить, увидела: слева на пороге лежала половина тела моей Кати, а рядом – без рук, без ног – Юра. Ему было 36 лет».

Двухлетний Захар получил контузию и ожог роговицы, у него западал язык. Осколок попал в спину, несколько дней он не мог открыть глаза и кричал во сне. Ему даже поставили диагноз «аутизм» – как следствие шока. Новорождённая Милана была изрезана картечью. Катю и Юрия хоронили в закрытых гробах. Анна лишилась руки, получила множественные переломы и разрыв барабанных перепонок. На похороны родных её привезли в инвалидной коляске.

Знает фамилии убийц

После похорон гуманитарный батальон «Ангел» вывез Анну с детьми в Донецк, помог с жильём. Их возили по госпиталям, пытаясь восстановить Захара. В Санкт-Петербурге Анне поставили рабочий тяговый протез, другой не получалось – ещё не сформировалась культя. Современный бионический ставили уже в Италии, куда Анна долго не могла вылететь: загранпаспорт ей как гражданке Украины можно было оформить только в Киеве. К тому же она была внесена в базу «Миротворец», потому что якобы была медсестрой ополчения ДНР. Выехать Анне помогли в Госдуме, а операцию оплатили европейцы.

Но война Анны продолжается. «Мою семью уже не спасти, но можно спасти других, которые продолжают находиться под о­бстрелами», – говорит она. Когда выступала с трибуны ООН в Женеве, её слышали представители всех европейских стран. «Украину представляла женщина, которая уже 10 лет живёт в США. Она убеждала зал, что в Донбассе стоит Российская армия и что украинские войска обстреливают нежилые дома и объекты сепаратистов. Но у м­еня есть снимки, доказательства, свидетельства гибели моей семьи и моих знакомых, данные баллистической экспертизы, с какой стороны прилетели снаряды».

Впервые зал заседания ООН молчал. После выступления А­нны в Женеве французы сделали несколько сюжетов о её трагической судьбе, в Италии прошли уличные протесты с требованием трибунала над Порошенко. А после её выступления в Вероне он был лишён звания почётного гражданина города.

Дело Анны Тув в ЕСПЧ значится за № 56288/15. Расследование убийства мужа и дочери Анны вели СКР и правоохранители ДНР. Теперь она знает, что обстрелом Горловки командовал подполковник Виктор Юшко, командир 1-го гаубичного дивизиона 44-й отдельной артиллерийской бригады ВСУ (Тернополь). Приказ ему отдал командир бригады полковник Олег Лисовой. Адвокаты г­оворят, что в Страсбурге очередь до дела Анны может дойти лишь через много лет.

Лишили инвалидности

Документы Анны Тув как кандидата на Нобелевскую премию мира уже ушли в Осло. Решение примут к декабрю. На эту награду её выдвинули итальянцы – документы подписал депутат парламента Вито Коменчини. А в России ей приходится ежедневно бороться с мелкими бюро­кратами. «Только в конце 2018 г. наконец удалось получить гражданство РФ как носительнице русского языка. Для этого пришлось доказывать, что мои родители из Курской области. Невероятно тяжело в чём-то убедить уже российских чиновников», – вздыхает Анна.

С мамой и двумя детьми она живёт в Подмосковье. «Нас здесь 10 человек. Гуманитарщик приютил в своём доме, спасибо ему. Никакого другого жилья у нас нет», – призналась нам Анна. Жильё – это главная проблема её семьи, хотя немало и других.

Она не может найти работу по специальности (операционной медсестры и врача-реабилитолога), потому что здесь не признают её дипломы. Через 3 месяца после травмы Анна поступила в Донецкий медуниверситет, но перевестись в российский вуз на бюджет также не получается. А платить за учёбу ей просто нечем. Семья живёт на пенсию по инвалидно­сти – 8,6 тыс. руб., из которых 7 тыс. Анна отдаёт за оплату сада на двоих детей. Льготы им не положены. «На детей платят минимум, а пенсию по утрате кормильца не дают из-за того, что у меня осталась только копия трудовой, а оригинал в П­енсионном фонде восстанавливать не хотят – нет уже тех предприятий». Более того, у Анны и Захара проблемы с получением инвалидности. «Я приехала сюда со 2-й, бессрочной группой инвалидности и с ребёнком-инвалидом. Ребёнку сняли сразу, а меня через год перевели со 2-й на 3-ю группу. Сказали, не было бы двух рук, дали бы 2-ю. Урезали пенсию на 2 тысячи», – рассказывает Анна. Выручают ещё пенсия её матери – 7 тыс. да периодические приработки: продаёт косметику в сетевой компании – там не требуют подтверждать диплом.

«Как-то выживать надо: нам на четверых, конечно, не хватает. Захар в этом году пойдёт в первый класс – а это и выпускной в саду, и сборы в школу. Недавно дети болели, 3 тыс. оставила только в аптеке. Никаких льгот не положено». Кстати, Захару по-прежнему нужна медпомощь. «Психически он восстанавливается, зрение восстановилось, но ещё писается, боится и бредит по ночам. Он всё помнит, – говорит Анна. – Я стою в очереди на реабилитацию уже 2 года, но пока ничего не можем получить».

А ещё она признаётся, что, по большому счёту, европейцам наплевать на Донбасс и его проб­лемы: «Единицы нас слышат, остальным неинтересно. Я понимаю, что мне вряд ли дадут эту премию, но моя задача – привлечь максимальное внимание к Донбассу, остановить войну, которой как бы нет».