Новости Дня

Владимир Путин 10 июля провел совещание с министрами, где заявил: "Россия сохраняет позитивные темпы экономического роста, это продолжается 13 кварталов подряд... ВВП прибавил 0,6%, промышленное производство увеличилось на 2,4%". Предварительные прогнозы, связанные с вынужденной мерой поднятия НДС, все-таки оправдываются, и после небольшого подъема началось снижение инфляции... Безработица "находится на рекордно низком уровне – 4,5%". Все замечательно, но опросы граждан дают иную картину.

Растет ли разочарование в путинизме? Гости студии РС: доктор экономических наук Михаил Дмитриев, который подготовил исследование "Становление нового общественного консенсуса и его внутренние противоречия", и политолог Кирилл Рогов, который в фонде "Либеральная миссия" опубликовал доклад с ярким названием "Царь горы. Недемократический трансфер власти на постсоветском пространстве".

Михаил Соколов:

Можно ли сейчас утверждать, цепляясь за показатель роста ноль целых сколько-то десятых процента, что экономика в России вышла на верный курс постоянного роста?

Михаил Дмитриев: Можно, если абстрагироваться от внешних обстоятельств. Внешние обстоятельства — это то, что держит Россию в заложниках. Обстановка в мировой экономике не очень хорошая. Мы знаем, что спор Америки с Китаем может обернуться еще более серьезным торможением мирового экономического роста. Более того, в Америке иссякает потенциал собственного роста. Из двигателя мировой экономики через год-полтора Америка может превратиться в сдерживающий фактор.

Если все неблагоприятные тенденции сойдутся, то упадут цены на нефть, а если упадут цены на нефть, то это начнет сильно тормозить российскую экономику, которая, к сожалению, еще не набрала хороших темпов роста. Но если эти неблагоприятные внешние факторы не заработают, то в принципе все познается в сравнении. Если мы возьмем подушевые темпы экономического роста за последние пять лет, в России худо-бедно, но все-таки был рост, на 2% вырос среднедушевой ВВП. Если мы сравним с другими странами, которые зависят от нефти и газа, то лучше была только одна страна — Иран. Там этот рост составил 6% и то из-за того, что в свое время была подписана ядерная сделка с Обамой. Сейчас этот потенциал роста в Иране иссяк. А если сравнить с другими странами, то примерно как мы были только Канада и Казахстан из добывающих стран, остальные страны были хуже. В большинстве нефтедобывающих стран в этот период был спад подушевых темпов роста. То есть Россия на общем фоне выглядит неплохо. Если не ухудшится мировая ситуация, то на будущий год нас ожидает определенное ускорение.

Михаил Соколов: А если санкций добавят?

Михаил Дмитриев: Против лома нет приема. Санкции всегда будут негативно сказываться на экономическом росте. Но тем не менее, мы видим, что несмотря на санкции 2014-15 годов, этих же санкций не было в большинстве других нефтедобывающих стран, тем не менее, Россия показала один из лучших результатов по этой команде, по группе стран, добывающих нефть. Так что в принципе российская экономика жива, она не блистает на фоне таких титанов роста, как Китай и Индия, но в своей группе стран она выглядит неплохо, что бы мы ни говорили.

Михаил Соколов: Путин на этом совещании как бы поучает, что необходимо создать новые стимулы для развития малого и среднего бизнеса, улучшать деловой инвестиционный климат, особое внимание уделять финансовой поддержке деловых инициатив. Были ли такие случае в процессе развития авторитарных режимов, чтобы автократ резко изменил экономическую политику и начал таким образом готовиться к тому, что вы называете трансфером власти?

Кирилл Рогов: Это надо специально готовиться, чтобы посмотреть, были ли такие вообще, просмотреть все кейсы, что человек находится больше 15 лет у власти и вдруг меняет экономическую политику.

Михаил Соколов: У меня есть, конечно, заначка — это Франко, который в конце 1950-х годов такой финт проделал, безусловно.

Кирилл Рогов: Это было, хотя это было связано скорее с изменением целого ряда политических установок в открытости экономики и так далее.

Я не согласен со многим из того, что сказал Михаил Эгонович. На меня наоборот произвели странное впечатление реплики Владимира Владимировича. Когда я слышу, что экономика растет и уже 13 кварталов, я вспомнил анекдот, что Никсон и Хрущев сделали забег, Хрущев пришел вторым, а Никсон предпоследним. Примерно такая же здесь ситуация, потому что 13 кварталов, причем эти 13 кварталов только недавний пересчет темпов роста дал, раньше их было меньше.

Средние темпы роста 13 кварталов на уровне 1,5% годового роста, в реальности это меньше. Потому что есть некоторые артефакты в нашей статистике последнего времени, например, рост 2018 года, цифра его не очень ясна. Это мало. Казахстан средние темпы роста за последние пять лет 4%. есть еще Туркмения. Так что есть страны, которые неплохо себя чувствуют в этой ситуации, лучше нас растут. Как комментарий к этой реплике Путина надо сказать, что в первом полугодии этого года темпы роста ВВП опять замедлились, они существенно ниже, чем прогнозные 1.5% в годовом выражении. На самом деле вся реплика президента нацелена на то, чтобы этот факт скрыть. О нем не говорится, о нем не упоминается, наоборот упоминаются хорошие новости. Это тоже тревожно, когда мы обсуждаем не то, что действительно является предметом тревоги и обсуждения, а некоторую такую картинку приукрашенную.

Михаил Соколов: Все-таки, что мешает сделать все хорошее, о чем Путин сказал, создать стимулы, улучшить, углубить, уделить внимание? Система? Система-то сгнила. Набиуллина не так сказала, но намекнула примерно так, что других у нее уже возможностей для роста нет.

Михаил Дмитриев: Я бы сказал немножко иначе. Некоторые направления улучшения бизнес-климата почти исчерпаны. Например, повестка того, что Всемирный банк называет Doing Business, там Россия очень быстро двигалась вперед, дальше так же двигаться невозможно, мы упремся в потолок, мы окажемся в числе первых.

Михаил Соколов: Как было бы хорошо.

Михаил Дмитриев: Но эта повестка не исчерпывает всего бизнес-климата. Есть вопросы, которые решались гораздо хуже. Например, вопросы гарантий прав собственности, эффективность судебной системы. Там в том числе в силу особенностей политической системы с этими вопросами проблемы есть.

Михаил Соколов: Я читаю ленту новостей: у экс-министра Абызова, который бизнесменом к этому моменту был, арестовано активов на 20 миллиардов рублей. А еще и Майкл Калви сидит. Это и есть проблемы.

Михаил Дмитриев: По определенным направлениям совершенствования деловой среды это не так просто сделать в этих российских реалиях. Там движение быстрое вперед вряд ли будет возможно, как это было с Doing Business или с макроэкономической политикой, где на самом деле макроэкономическая политика у России была очень успешная за последние несколько лет.

Кирилл Рогов: Я полностью согласен теперь. Потому что действительно мы продвигались хорошо в Doing Business. Это было связано с такими бюрократическо-технологическими улучшениями, которые были произведены переводом на электронную форму в налоговой отчетности и во всей налоговой деятельности. Когда это уперлось в политические проблемы, политические факторы, это все остановилось. Опять-таки возвращаясь к этой реплике Владимира Владимировича, там было характерное такое место, он говорит: после вынужденного повышения НДС на 2%.

Михаил Соколов: Кто вынудил?

Кирилл Рогов: Я тоже хочу спросить, кто вынудил. Никто не вынуждал, оно не вынужденное, а оно отражает приоритеты бюджетной политики, которые заключаются в том, чтобы изымать больше денег из экономики и перекладывать их в бюджет, чтобы через государственное перераспределение затем их распределять по так называемым государственным программам, приоритетам.

Как совершенно было справедливо сказано, у нас кейс за кейсом не то, что сажают бизнесменов, а то, что очень скоро выясняется, что это ФСБ, оказывается, действует в интересах одной из сторон коммерческого спора. Да, это большой ограничитель для того, чтобы достичь потолка в Doing Business.

Михаил Соколов: А ФСБ — это такой регулятор современный экономического развития. Этот регулятор невозможно как-то укротить?

Кирилл Рогов: У нас был доклад, у меня статья была про это, я специально анализировал статистику роста экономических дел, которые расследует ФСБ. Это такая прямая с 2013 года, ежегодно примерно на 40% увеличивается количество экономических дел, которыми занято ФСБ. Это мощный игрок на экономическом поле.

Михаил Соколов: В этом выступлении было про инфляцию. Путин подчеркнул, что она снижаться стала. Вы тоже считаете, что она стала снижаться так, что нужно радоваться?

Михаил Дмитриев: Да. Более того, тот скачок инфляции, который произошел в начале года, он абсолютно предсказуем, теоретически должен был быть гораздо выше. Он связан прежде всего с повышением НДС. Вообще говоря, то, что инфляция подскочила меньше, чем на 1% в итоге — это говорит о том, что уже сильно поджаты инфляционные ожидания. Люди на самом деле, и население, и бизнес уже не считают, что возможны столь большие скачки цен, как они были, допустим, 5 или 10 лет назад. Это позитивный сигнал. Инфляция на будущий год скорее всего, если не упадут цены на нефть и не начнутся мировые катаклизмы, то инфляция будет 4% или ниже — это очень хорошо для инвестиционного климата. Снижение процентных ставок, рост доступности кредитов. Если еще с бизнес-климатом помогут, то, что мы обсуждали, то на самом деле бизнес начнет брать больше кредитов и больше инвестировать. Это очень реальная перспектива.

Михаил Соколов: Что значит помогут? Эта структура ФСБ находится в ведении президента Путина, а он не может своих нукеров остановить, вы как считаете?

Михаил Дмитриев: На мой взгляд, это гораздо более широкая проблема, это не только проблема того, кто занимается следственными действиями, это проблема и судебной системы в широком смысле слова. Она не является, строго говоря, независимой от государства. Дела между бизнесом и государством, к сожалению, часто решаются в пользу государства с большим перекосом. То есть это большие системные решения, которые во многом еще завязаны на то, как устроена и как работает вся политическая система страны в целом. Я не думаю, что здесь мы можем ожидать очень быстрых и легких улучшений.

Михаил Соколов: Государство — это я, в смысле Путин. А если государство — это Путин, то он принимает решения, выпустить Калви или не выпустить, посадить Абызова или не посадить, выпустить Голунова, но это не бизнес, а журналист, или не выпустить. Значит все сводится к самодержавию, к одному лицу, и это лицо принимает все судьбоносные решения. Тогда все останется, как было, и с инфляцией, и с экономикой, и с ростом, перемен не должно произойти?

Михаил Дмитриев: Я бы и так тоже не сказал. Потому что есть немало стран, где судебная система не является, строго говоря, независимой, но где темпы роста довольно высокие. Казахстан, не надо ходить далеко. Там темпы роста были в среднем значительно выше, чем в России, несмотря на то, что никто не говорит, что там классическая демократия с классическим правовым государством, хорошей защитой прав бизнеса — это не так. Я уже не говорю про Китай, где даже близко ничего такого нет, а темпы роста очень высокие. Так что не надо абсолютизировать эти ограничения, они реальные, но они не являются непреодоленным барьером для экономического роста.

Кирилл Рогов: Я тоже пару слов хотел сказать об инфляции, я думаю, она сейчас вернется к 4%. Это технически можно сделать. Неизвестно, правильно ли это. Был в 2008 году доклад Всемирного банка о всех экономических чудесах, о тех странах, которые совершали экономический рывок. В этом докладе проанализированы условия, которые необходимы для рывка. Там сказано, что точно известно, что инфляция должна быть однозначная для экономического рывка, то есть до 10%. Если посмотреть на все страны, которые росли с 2000 года темпами выше 5% в год, то мы выясним, что их средняя и медианная инфляция находится в районе 7-7,5%. То есть 4% - это вовсе не догма. 4% нужны для улучшения инвестиционного климата. Но если мы двумя другими руками ухудшаем инвестиционный климат, с одной стороны мы ссоримся со странами, которые могут извне предоставить деньги, с другой стороны мы сажаем бизнесменов в тюрьму, то вообще неизвестно, хорошо ли это, что мы при этом загоняем инфляцию так низко. Это просто нет однозначного ответа экономического, как здесь действовать.

Еще на что я обращу внимание, что в России повышается долговая нагрузка, у нас начинаются проекты, правительство изымает больше денег из частного сектора, затем распределяет их некоторым волюнтаристским образом на свои проекты. В результате у нас снижение инфляции не ведет к существенному, ощутимому для бизнеса снижению стоимости денег. Все оказывается тупиком. Инфляция низкая не дает тех преимуществ, которые она в теории должна дать.

Полный текст будет опубликован 12 июля.

путин увидел снижение инфляции, а вы? Опрос прохожих на улиц